Последние короли Шанхая. Соперничающие еврейские династии, которые помогли создать современный Китай - Джонатан Кауфман

как британец и должен быть культивирован как человек, который может стать хорошим другом Японии, когда все неприятности закончатся».

В отеле Cathay Виктор пытался поддерживать настроение, показывая шпионские фильмы для сокращающегося иностранного населения. В Берлине Герман Геринг осудил его как «озорного голливудского плейбоя». Виктор не терял надежды, что Германия не начнет войну, и был разочарован, когда Германия вторглась в Польшу. Несколько месяцев спустя он слушал по радио, как капитулировала Франция. «Плохие новости о том, что французы просят условий», — записал он в своем дневнике. В июле 1940 года Инудзука потребовал нескольких встреч с Виктором. Он настаивал на том, чтобы Виктор вложил деньги в японские заводы, чтобы показать свою добрую волю и обеспечить безопасность беженцев. «Сказал ему, что средств нет», — записал Виктор в своем дневнике.

Инудзука и японцы усилили давление. Они предложили Виктору объединить свои обширные владения с японской компанией, чтобы «обезопасить» свою недвижимость. Виктор отнекивался и медлил с официальным ответом. Наконец в офис Виктора в отеле Cathay Hotel прибыл японский офицер с двумя вооруженными сержантами. Сассун передал им предложенный на сайте список недвижимости — кишащих крысами и заброшенных домов. «Это оскорбление для Японии», — заявил офицер, вскакивая на ноги. — «Мы никогда не простим вам этого».

Через несколько недель японцы устроили для Виктора частный ужин в отеле Cathay. За коньяком японский офицер предупредил, что могущественная империя Сассуна скоро рухнет, если Виктор не станет более сговорчивым.

«Скажите мне, сэр Виктор, — спросил он низким голосом, — почему вы так настроены против Японии?»

«Я вовсе не антияпонец, — ответил он. — Я просто за Сассуна и очень за Британию».

Инудзука, узнав об этих встречах, был сыт по горло. Виктор Сассун «явно решил пренебречь сочувствием и щедростью, с которыми японцы до сих пор относились к еврейским беженцам».

Он участвовал в «антияпонской пропагандистской деятельности».

Предупрежденный о том, что если он останется в Шанхае и японцы захватят Международное поселение, он, скорее всего, будет арестован, Виктор сел на корабль, направляющийся в Индию, и уехал осенью 1941 года — всего за несколько недель до нападения на Перл-Харбор.

* * *

Гораций, приписанный к школе Кадури, остался. Он взял семейный «Роллс-Ройс», снял роскошный кузов и заменил его самодельным автобусом на колесной базе, чтобы возить детей в школу. Поскольку детей в школе становилось все больше и больше, Гораций сократил количество обедов, которыми он мог кормить детей-беженцев, до одного в день. «По словам врачей, это вызовет много болезней и смертей, но мы ничего не можем с этим поделать», — писал он Лоуренсу. «Я очень беспокоюсь». По всему Шанхаю не хватало продовольствия, и продовольственные бунты становились «ежедневным явлением» по всему городу, сообщал Хорас. Закон и порядок нарушались. «Сегодня в пять утра было совершено похищение прямо у Китайского клуба перед нашими воротами», — написал Хорас Лоуренсу. «Насколько я могу судить, похищены три или четыре человека. Мы действительно живем в приятном районе». Через несколько дней японцы перекрыли улицу перед Мраморным залом. «Маленький мальчик шести лет очень плакал возле наших домов; он не мог попасть домой», — сообщил Гораций. «Мы взяли его к себе и дали ему приют на ночь».

В сентябре Гораций и Лоуренс договорились отправить Элли, которому было семьдесят шесть и он болел, чтобы остаться с Лоуренсом в Гонконге, который оба брата считали более безопасным. Они отправили с ним и врача Элли и поселили Элли в номере люкс в принадлежащем семье отеле Peninsula. «В случае объявления войны может случиться так, что мы будем разлучены на долгое время, и нам придется действовать по собственному усмотрению», — писал Гораций брату.

* * *

В понедельник, 8 декабря 1941 года, в Шанхае было очень раннее утро, когда японские самолеты атаковали Перл-Харбор, нанеся урон американскому флоту. Незадолго до 4 часов утра японские солдаты, вооруженные самураи высадились на борт единственной американской канонерской лодки на реке Хуанпу, USS Wake, и перебили команду. Японцы обстреляли и уничтожили находившиеся поблизости британские корабли. Не встречая сопротивления, японские морские пехотинцы на танках и бронемашинах проехали по Бунду. Грузовики с громкоговорителями проезжали мимо отеля Cathay Hotel, сообщая новости о захвате Шанхая. Солдаты раздавали листовки с карикатурами на Рузвельта и Черчилля, которые в ужасе прижимаются друг к другу, когда на них падают японские бомбы. Британским и американским гражданам было велено явиться в Гамильтон-Хаус, роскошный жилой комплекс Виктора. Он был превращен в штаб-квартиру «Кемпетай» — японского аналога гестапо. «Иностранцам-врагам» выдали ярко-красные нарукавные повязки для ношения на людях. «А» означало американцев, «Б» — британцев. В гавани у Бунда, напротив японского консульства, бросил якорь японский военный корабль. Это был «Идзумо», один из тех кораблей, которые тридцать пять лет назад помогли построить кредиты Якоба Шиффа.

В школе Кадори появились офицеры японской армии. Горацию сказали, что уроки теперь будут вестись не на английском, а на немецком языке. Горация выселили из Мраморного зала, посадили под домашний арест и отвезли в частный дом, принадлежащий другому иностранцу, где ему велели ухаживать за двумя больными иностранцами.

В отеле Cathay руководители Sassoon вызвали Теодора Александра и других клерков и приказали им прийти пораньше в офисы компании и начать уничтожать деловую документацию, чтобы она не попала в руки японцев. Когда клерки проталкивали папки через уничтожители бумаг, они услышали топот сапог в коридоре. Двери были распахнуты настежь. Японские солдаты вошли и захватили офисы, задержав клерков. Капитан Инудзука прибыл в отель «Cathay», поднялся на лифте на девятый этаж и вошел в заброшенный номер Виктора. Пока японские солдаты просматривали бумаги Виктора, Инудзука отошел за письменный стол Виктора и устроился в кресле. Он приказал японским фотографам сделать снимок. Теперь он был хозяином Шанхая.

7. Война

Истощенные узники приветствуют американских солдат, освобождающих управляемый японцами лагерь для интернированных Чапеи в Шанхае, где содержались кадорийцы.

Когда японские войска заняли отель «Cathay» в Шанхае, его брата Горация схватили и посадили под домашний арест, Лоуренс Кадори сидит в военной спасательной лодке, пересекающей гавань Гонконга.

Коулун, сельский полуостров, присоединенный к южному Китаю, лежал позади него. Впереди лежал остров Гонконг, на его набережной громоздились офисные здания и доки. Над набережной возвышался пик Виктория высотой 1800 футов, являющийся достопримечательностью. Это было 8 декабря 1941 года. Недалеко от вершины пика, вынырнувшей из облаков, в самом престижном районе Гонконга стоял дом Лоуренса, подвергшийся обстрелу японской артиллерии и зажигательным бомбам. Внутри ютились его жена и двое маленьких детей. В ходе